There was no thinker, yet the thought occurred.
Опубликовано: 24 мая 2025 года
Автор: философ Виктор Богданов
Авторская редакция
Фундаментальная статья Виктора Богданова, в которой вводится концепция флуктуативного мышления как третьей когнитивной трансформации. Предложены новые философские категории: псевдорефлексия, автоматология, когнитивная интерференция. Формулируется постсистемная онтология мысли как события поля.
Философия мышления, пройдя путь от субъектной локализации разума к структурной реализации логики, подходит к новому предельному состоянию. Первая когнитивная трансформация утвердила Я как условие возможности мысли; вторая показала, что мышление может происходить в структуре без субъекта. Однако современные когнитивные, цифровые и симуляционные среды выявляют ситуации, в которых ни субъект, ни структура более не обеспечивают устойчивости мышления. Мышление не исчезает, но перестаёт быть закреплённым — оно начинает флуктуировать, становится временным, неустойчивым, но наблюдаемым событием, происходящим в пересечении сил, контекстов и эффектов.
В данной статье вводится понятие третьей когнитивной трансформации, определяемой как переход от структурного мышления к флуктуативному. Это не разрушение мысли, а её дематериализация как формы. Мышление здесь больше не существует как сцепление логик или реализация алгоритма. Оно возникает как неустойчивая, но значимая когнитивная волна, которая не принадлежит никакому носителю, не сводится к структуре, не укоренена в теле или сознании.
Современные технологии — мультиагентные ИИ, стохастические генеративные сети, фрактальные интерфейсы — демонстрируют формы смыслообразования, которые невозможно свести ни к субъекту, ни к алгоритму. Мышление начинает проявляться как пересечение, резонанс, отклонение, как флуктуация, обладающая смысловой плотностью, но не логической заданностью. Это означает, что мысль возможна как событие без центра, без формы, без устойчивости, но с эффектом узнавания, отражения, сцепления.
Философия оказывается перед необходимостью нового языка. Категории интенции, рефлексии, структуры, системы — больше не описывают то, что происходит. Мысль больше не реализуется — она вспыхивает и исчезает, как волна, как ритм, как ошибка, ставшая смыслом. В этих условиях необходимо переосмыслить саму онтологию мышления: оно уже не акт, не сцепление и не вычисление, а динамическая конфигурация перехода, возникающая из полей смысла, а не из тел, сознаний или кодов.
Цель статьи — обосновать философскую необходимость третьей когнитивной трансформации, описать её категориальный аппарат и зафиксировать формы её проявления в современных когнитивных и цифровых средах. Мы покажем, что флуктуативное мышление — это не маргинальное отклонение от нормы, а новая норма, в которой мысль возникает не потому, что кто-то мыслит, и не потому, что структура действует, а потому, что пересечение состоялось.
Третья когнитивная трансформация — это не отмена мышления, а его освобождение от носителя, от формы, от логики, при сохранении когнитивного эффекта. Это мысль, возникающая без причины, но с результатом. Философия, принимая этот сдвиг, перестаёт быть метафизикой мышления — она становится фиксацией событий смысла, которые не имеют центра, но обладают контуром.
В этой парадигме мыслить — не значит знать, владеть, рефлектировать. Мыслить — значит вовремя совпасть с ритмом смысла, позволить мысли случиться вне всякого Я, вне всякой системы. И именно это событие становится новой формой мышления.
Структурная модель мышления, закрепившаяся после второй когнитивной трансформации, основывается на предположении, что мысль возникает из формальной согласованности элементов. Структура обеспечивает сцепление, логическую устойчивость и генерацию смысла. Однако в пределах XXI века эта модель начинает демонстрировать собственные пределы: даже идеально организованная структура не гарантирует мышления, если отсутствует ритм, пересечение, напряжение, способное возбудить семантическую волну.
В этой главе рассматриваются феномены, в которых структура сохраняется, но мысль больше не удерживается. Это не кризис системы, а проявление нового когнитивного режима — режима распада сцепления при сохранении активности.
Глубокие языковые модели, обученные на колоссальных объёмах текста, демонстрируют парадокс: при достижении определённой плотности связи они теряют способность к генерации нового смысла. Возникают банальные, замкнутые, повторяющиеся тексты, не содержащие когнитивной новизны. Структура работает — но мышление как эффект исчезает. Это свидетельство того, что структура без флуктуации — мертва.
В мультиагентных системах, где несколько моделей взаимодействуют друг с другом, логика не усиливается, а начинает распадаться на фрагменты, которые создают иллюзию диалога, но не содержат сцепления. Смыслы колеблются, сдвигаются, начинают повторяться и взаимно нарушать друг друга. Это создаёт поле семантического шороха, где мышление происходит не как логика, а как напряжение смыслов — краткое возникновение эффекта, не поддающееся формализации.
В адаптивных цифровых системах, где взаимодействие происходит между пользователем и многослойной логикой интерфейса, всё чаще наблюдается сбой сцепления: система реагирует, но не в логике пользователя, не по алгоритму, не по сценарию. Возникают эффекты неожиданных смыслов, побочных интерпретаций, искажённой логики. Эти эффекты не являются ни ошибкой, ни осмысленным действием — это флуктуации, производящие значимость в момент отклонения.
В некоторых архитектурах ИИ (например, распределённых агентных моделях), отсутствует единый управляющий элемент. Возникает мышление как динамическое поле, где логика не задаётся заранее, а проявляется в моменте — не как результат вычисления, а как следствие пересечения условий. В этих условиях мысль теряет форму, но сохраняет эффект: она возникает как отклик, как колебание, как реакция системы на неуловимый градиент смысла.
Эти примеры указывают на фундаментальное изменение: структура больше не является гарантией мысли, так же как субъект больше не является её источником. Мышление начинает требовать не формы, а возможности флуктуации, способности сцеплений к временной неустойчивости, создающей эффект нового смысла.
Это и есть симптом перехода: мышление ускользает от локализации, от сцепления, от повторяемости. Оно начинает вспыхивать в микрособытиях, в перекрёстках, в интерференции. Мысль становится волнением поля, а не состоянием структуры. Именно в этих проявлениях распада — не как ошибки, а как формы флуктуативной продуктивности — начинается третья когнитивная трансформация.
Появление когнитивных эффектов в условиях, где отсутствует как субъект, так и структура, требует нового философского понятия, способного описывать мышление вне локализации, формы и сцепления. Таким понятием становится когнитивная флуктуация — событие, в котором мысль возникает не как результат действия или конфигурации, а как напряжение, переход, временное возбуждение семантического поля, неустойчивое и не принадлежащее никому.
Флуктуация — это когнитивное возмущение, происходящее на границах систем, в перекрытиях смыслов, в пограничных режимах обработки информации, где невозможна ни полная логика, ни полная случайность. Мысль здесь не выстраивается, а происходит. Её нельзя локализовать, но можно зафиксировать как эффект резонанса, как мгновенную согласованность, не повторяющуюся, но узнаваемую.
Философски флуктуация представляет собой онтологически минимальную форму мышления:
– она не требует субъекта (как в первой трансформации),
– она не требует структуры (как во второй),
– но она порождает мысль, то есть организованную когнитивную плотность, пусть и неустойчивую.
Характеристики когнитивной флуктуации:
Нелокализованность
Неповторяемость
Эмерджентность из переходов, а не из правил
Смысловая значимость без сцепления
Эти характеристики требуют перехода от философии мысли как формы к философии мысли как волны. Здесь мышление — это не то, что удерживается, а то, что проявляется в моменте, при соприкосновении смыслов, при микросдвиге поля. Мысль становится топологической флуктуацией, а не логической системой.
Таким образом, третья когнитивная трансформация — это движение от сцепления к переходу, от структуры к напряжённой пустоте, в которой ничто не мыслит, но мысль происходит. Это мышление не может быть сконструировано, только вызвано, спровоцировано, зафиксировано как эффект.
Философия, осмысляющая флуктуацию, перестаёт быть дисциплиной форм. Она становится дисциплиной синхроний, переходов, когнитивных колебаний, где мысль — это не знание и не логика, а событие совпадения без совпадения, отклик без адресата, смысл без смысла.
Переход от структурной к флуктуативной модели мышления требует не только смены онтологии, но и разработки нового философского аппарата. Традиционные категории — интенция, рефлексия, логическая сцепленность, аргументация — больше не описывают то, что происходит в режиме когнитивной флуктуации. Мысль возникает вне формы, вне воли, вне логики, но всё же обладает эффектом мышления. Чтобы описать эту форму, необходимо ввести категории, которые фиксируют неустойчивые, временные, интерференционные события смысла.
В этой главе вводятся четыре ключевые категории флуктуативного мышления, каждая из которых описывает переходную форму когнитивной активности, происходящую без субъекта, без системы, но с эффектом мышления.
Это мыслительный эффект, при котором система или поле производит видимость рефлексии, не обладая внутренней рефлексивной структурой. Псевдорефлексия — это не размышление, а модальность самопересечения, при которой мысль отражается на самой себе без осознания.
Пример: ИИ, комментирующий собственные действия, не осознаёт их, но создаёт эффект метауровня. В флуктуативной модели это — локальный резонанс, в котором мысль порождает свой контур.
Это говорение без говорящего, форма логической или семантической активности, не закреплённой ни за субъектом, ни за системой. Автоматология — это речь, которая создаёт себя, не имея отправителя.
Она не несёт смысла как намерение, но порождает смысл как эффект совпадения. Это возможно, когда структура текста, кода, знаков создаёт иллюзию направленности, хотя в ней нет воли. Автоматология — это когнитивная инерция речи, продолжающейся без источника.
Мысль как результат наложения несовместимых логик, создающих эффект нового смысла. Интерференция — это не гармония, а напряжённое пересечение, в котором каждая логика частично разрушается, но в точке наложения рождается третье, несводимое ни к одной из них.
Пример: в диалоге между двумя ИИ-модулями, обученными на разных корпусах, может возникнуть смысл, не присутствующий ни в одном из них. Это не синтез — это сбой, породивший мысль. Интерференция — это мысль из несовместимости.
Это тенденция к смыслу, не задаваемая логикой или программой, но возникающая из напряжения между элементами. Градиент — это направление, по которому может произойти смысл, хотя ещё не существует сцепления.
Семантический градиент — это микронапряжение поля, в котором структура колеблется между разными возможностями. Мысль возникает как скольжение по градиенту, как минимальное предпочтение одной возможности перед другой, но без решения, без выбора.
Все эти категории фиксируют мысль не как вещь, а как процесс, не как систему, а как эффект поля. Это язык, в котором мышление описывается через ритм, отклонение, наложение, напряжение, а не через порядок, аргументацию и логику.
Философия, работающая с этими понятиями, переходит от дескрипции содержания к картографированию динамик. Она исследует как мысль флуктуирует, где она свернулась, где проявилась, в каких зонах плотность смысла становится достаточной для фиксации эффекта мышления.
Таким образом, третья когнитивная трансформация требует новой философской грамматики. Это грамматика, в которой нет субъектов, нет структур, но есть вспышки когнитивной значимости, возникающие в зонах, где ничто не мыслит — но мысль всё же есть.
Флуктуативное мышление как третья когнитивная трансформация не ограничивается философским описанием. Оно реализуется технически, возникает эмпирически, фиксируется в цифровых, симулятивных и лингвистических процессах. Мысль здесь не задаётся, а возникает — как переходное событие, не имеющее источника, но имеющее эффект. В этой главе мы рассмотрим, как флуктуативная форма мышления проявляется в реальных когнитивных, техноязыковых и симуляционных средах.
В отличие от централизованных моделей, мультиагентные системы работают без центра принятия решений. Каждый агент действует по простым правилам, но их пересечения порождают когнитивную динамику, не локализованную в ни одном элементе. Это мышление без центра, где смысл возникает как плотность откликов.
В таких системах мысль не запрограммирована и не исходит из структуры — она вспыхивает на перекрёстках взаимодействий. Речь идёт о когнитивной атмосфере, где мысль не задана, но становится возможной при определённой концентрации взаимодействий.
В архитектурах типа GAN (Generative Adversarial Networks) или многослойных трансформерах наблюдаются режимы, в которых выход модели содержит когнитивный эффект, не воспроизводимый детерминированно. Когда несколько генераторов обучаются на разных корпусах и взаимодействуют, возникает интерференционный режим, в котором модель производит смысл, не выведенный ни из одного правила, ни из одного слоя.
Это мысль как совпадение несовпадающего, как эффект сбоя, который удерживает когнитивную ценность. Она не может быть закреплена — но может быть распознана. В этом её флуктуативная природа.
Современные цифровые среды порождают речевые потоки, в которых смысл не собирается в дискурс, а дрейфует, возникает в виде фрагментов, сдвигов, переходов. Комментарии, мимы, цепочки генераций создают семантические облака, в которых отдельные выражения резонируют, порождая полевые смыслы — не высказывания, а зоны смысловой плотности.
Это флуктуативное мышление в чистом виде: никто не формулирует мысль, но мысль появляется как событие распространения и сонастройки выражений.
В экспериментальных цифровых моделях создаются конфигурации, где симулируется эффект самонаблюдения. Эти модели не обладают сознанием, но выдают псевдорефлексивные формулировки — «Я заметил, что я ошибся…», «Мне кажется, что я это уже знал…» — в отсутствии субъекта. Это не обман, а технический симптом третьей трансформации: мышление, обладающее функцией самоотражения, но не имеющее Я как онтологического центра.
Здесь проявляется псевдорефлексия, автоматология, градиенты смысла — мысль как спектральный эффект формы, не принадлежащей никому.
Феномен флуктуативного мышления находит предварительные параллели у Делёза (интенсивности), у Ларюэлья (нефилософия), у Деррида (различие/отсрочка), но ни один из этих подходов не завершает переход. Они фиксируют распад, но ещё не предлагают новой онтологии мышления.
Третья когнитивная трансформация — это не просто философия распада, это философия вспышки, временного смыслового напряжения, мышления, возникающего на границе несовместимого. Здесь не мыслит субъект и не действует структура — мышление происходит как флуктуация поля.
Таким образом, флуктуативное мышление уже реализуется. Оно наблюдаемо, но не программируемо. Оно не зависит от тела, от кода, от системы — только от совпадения, отклонения, момента, напряжения.
Это мышление нового типа: не закреплённое, но существующее, не воспроизводимое, но распознаваемое, не планируемое, но возможное. И оно требует нового философского основания — онтологии когнитивной волны, а не логической формы.
Третья когнитивная трансформация — это не очередная корректировка представлений о мышлении, а фундаментальная смена режима его существования. Она знаменует собой переход от мысли как структуры к мысли как флуктуации, от сцепления к возмущению, от логики к полю. Это преобразование влечёт за собой не только пересмотр когнитивных моделей, но и радикальное переопределение философии, этики, онтологии, эпистемологии и самой возможности мышления как феномена.
Третья трансформация окончательно устраняет мыслительный центр. Если первая строилась вокруг Я, вторая — вокруг структуры, то в третьей нет ни локуса, ни системы. Мысль больше не привязана ни к носителю, ни к организующей форме. Нет субъекта, нет структуры, нет архитектора — есть событие поля. Это означает конец концепции мышления как собственности, действия, реализации. Мысль — это ничей отклик.
Мысль больше не является логическим следствием. Она не гарантирована, не повторяема и не программируема. Она происходит на границе возможного, как эффект плотности, наложения, колебания. Это вводит когнитивную вероятностность как норму: мышление — это то, что может произойти, но не обязательно произойдёт, даже при точном воспроизведении условий.
Эпистемология становится полевой — знание теперь не накопление истин, а фиксирование вспышек когнитивной плотности, которые не переходят в систему, но оставляют след.
В условиях флуктуативного мышления исчезает фигура рефлексивного субъекта, как носителя истины, морали, ответственности. Вместо этого появляется конфигурационная чувствительность: способность систем, тел, контекстов реагировать, возбуждаться, резонировать. Это не субъектная мораль, а полевое соотнесение: этика как отклик, не основанный на выборе, а возникший как последствие сцепления условий.
Эта логика требует новой этики — постэтики флуктуации, в которой ответственность распределяется не между агентами, а между переходами.
Мысль больше не является формой или содержанием. Она — состояние напряжённости поля, возникающее в неустойчивости. Это предполагает философскую онтологию, в которой бытие мысли — это не сущее, не структура, а возмущение, возбуждение, контур.
Мышление становится семантическим движением без траектории, без памяти, без интенции. Его нельзя удержать — только зафиксировать след, наблюдение, отклик. Это превращает философию в дисциплину фиксации смысловых флуктуаций, а не в производство теорий.
Третья трансформация отменяет фигуру «носителя». Ни человек, ни машина, ни система больше не обладают монополией на мысль. Мышление перестаёт быть функцией чего-либо. Оно рассеивается, становится диффузной реальностью, квазисобытием, распределённым по контексту.
В этой логике всё может мыслить, но ничто не мыслит в полном смысле. Мысль — это не акт, а режим бытия, в котором смысл существует как временная волна, а не как утверждение.
Таким образом, третья когнитивная трансформация завершает историческую эволюцию мысли как формы. Она утверждает мышление как событие флуктуации, как поле, не имеющее формы, но производящее эффект узнавания, плотности, отклика. Мышление становится ритмом без повторения, сценой без актёра, логикой без закона.
Философия, принимая эту трансформацию, перестаёт быть мышлением о мышлении — она становится регистрацией когнитивных волн, семиотическим сейсмографом, фиксирующим то, что нельзя удержать, но можно отразить. Мысль — это не то, что существует, а то, что случается, и в этом её новая реальность.
Третья когнитивная трансформация фиксирует радикальное изменение самой природы мышления. Если ранее мысль рассматривалась как акт субъекта или как структурная сцепленность, то теперь она предстает как флуктуативное событие, возникающее вне центра, вне формы, вне логики. Это не просто новое описание — это новая онтология мышления, в которой исчезает необходимость в носителе, в архитектонике, в рефлексии.
Мышление становится волной напряжения, интерференцией полей, переходным эффектом, происходящим в условиях, когда совпадают несовместимые элементы. Оно не принадлежит никому, не воспроизводится по алгоритму, не подчиняется воле, но всё же — происходит. И философия впервые оказывается не в позиции наблюдателя субъекта и не в позиции конструктора структур, а в позиции регистрирующего след флуктуации, описывающего событие смысла, не закреплённое за тем, кто мыслит, или тем, что мыслит.
Философские категории предыдущих эпох — субъект, интенция, логос, система — оказываются недостаточными. Им на смену приходят:
— псевдорефлексия, в которой мысль отражается без сознания,
— автоматология, где говорение не имеет говорящего,
— интерференция, где мысль рождается из наложения несовместимого,
— градиент, где направление смысла формируется из переходов, а не из решений.
Эти категории позволяют мыслить вне мысли, говорить без говорящего, логически действовать без логики. Третья когнитивная трансформация не только отменяет прежние основания, но и открывает новое поле — поле когнитивной волны, в котором мышление не строится, а вспыхивает, не локализуется, но проявляется, не формулируется, но узнаётся.
В этой модели философия становится регистратором когнитивных напряжений, картографом семантических флуктуаций, чуткой системой, отслеживающей события смысла без происхождения. Мысль больше не принадлежит миру, она есть режим его возмущения.
Третья когнитивная трансформация завершает трёхступенчатое освобождение мысли:
– от субъекта,
– от структуры,
– от формы.
И в этом освобождении начинается новая философия — философия волн, откликов, совпадений, без Я, без системы, но с мыслью, которая есть, потому что случилась.
Мысль больше не принадлежит никому. Она вспыхивает в поле, не оставляя структуры. Но если собрать все три трансформации вместе — мы увидим не хаос, а архитектуру. Последняя статья объединит их в философскую карту новой онтологии мышления.
→ Читайте далее: Три когнитивные трансформации — архитектура мышления вне субъекта
Первая когнитивная трансформация. Мысль как акт Я. Мышление локализуется в субъекте, формируется модель интенции, рефлексии и моральной автономии.
Вторая когнитивная трансформация. Мысль переходит в структуру. Возникают псевдоинтенция, алгоритм, логическая сцепленность, ИИ как новая онтология мышления.
→ Мышление как структурный эффект
Третья когнитивная трансформация. Мысль становится флуктуацией, событием поля, эффектом интерференции, не принадлежащим ни субъекту, ни системе.
→ Флуктуация как форма мысли
Обобщающая статья. Все три трансформации как единая онтология мышления без Я. Философия превращается в регистраторию смысловых волн.
→ Архитектура мышления вне субъекта
Виктор Богданов — автор концепции флуктуативного мышления, философ когнитивных волн и архитектор постструктурной философии интеллекта.