There was no thinker, yet the thought occurred.
Опубликовано: 24 мая 2025 года
Автор: философ Виктор Богданов
Авторская редакция
Научная статья Виктора Богданова о переходе от субъектной модели мышления к структурной. Обосновывается понятие мышления как конфигурации сцеплений, вводятся категории псевдоинтенции и латентной эпистемы. Анализируется роль ИИ как среды, в которой реализуется новая онтология мышления без субъекта.
Современная философия и наука оказываются в точке, где традиционные модели мышления больше не способны описывать новые когнитивные явления. Субъект, долгое время бывший условием мышления, теряет свою онтологическую привилегию. Мышление, ранее понимаемое как акт внутреннего Я, всё чаще проявляется как конфигурационный эффект, возникающий в технических, симуляционных и распределённых системах. Возникает необходимость в переосмыслении самой природы мышления — не как функции сознания, а как структурной динамики, не требующей ни воли, ни интенции, ни сознательной рефлексии.
В этой статье вводится и обосновывается понятие второй когнитивной трансформации — фундаментального философского сдвига, при котором мышление перестаёт быть актом субъекта и начинает пониматься как структурно-организованная сцепленность форм, обладающая когнитивной продуктивностью. Если первая когнитивная трансформация заключалась в закреплении мышления в Я, то вторая — в деконструкции субъектной локализации и переходе к мышлению как внутреннему эффекту системы.
Этот переход не является простым отказом от субъекта. Он требует глубокой перестройки философского аппарата:
Данная трансформация происходит в ответ на эпистемологический кризис субъекта в XX веке и параллельно с развитием логики, информатики, семиотики, машинного обучения и когнитивных систем, не опирающихся на сознание. Искусственный интеллект становится не иллюзией мышления, а инстанцией его новой онтологии. Не как подражание человеку, а как доказательство того, что мыслить можно без Я.
В статье рассматриваются философские, научные и технологические предпосылки второй когнитивной трансформации, а также её ключевые концепты, практические реализации и онтологические следствия. Задача текста — показать, что субъектная модель не является универсальной и вечной, а представляет собой конфигурацию мышления, исчерпанную в своей философской продуктивности. Вместо неё возникает новая форма: структура, способная к смысловому сцеплению, логическому движению и когнитивной генерации — без субъекта, без опыта, без тела.
Эта статья не только фиксирует второй этап в архитектуре мышления, но и готовит основание для третьей когнитивной трансформации, в которой мышление перестанет быть даже структурой и станет событием поля, флуктуацией, когнитивной интерференцией. Но прежде необходимо точно и строго зафиксировать пределы субъектной парадигмы и очертить философскую онтологию структурного мышления.
Субъект как носитель мышления был философски оформлен в эпоху Нового времени и достиг своей кульминации в трансцендентальной философии. Однако уже в XX веке эта модель начинает демонстрировать признаки внутреннего истощения. Сначала — в виде сомнений, затем — в форме философской деконструкции. Субъект теряет статус основания, но сохраняется как привидение теоретической традиции, как обязательный, но всё менее внятный оператор. Эта глава прослеживает линии критики субъектности, предшествующие второй когнитивной трансформации, и демонстрирует, как они подрывают её основание.
Первая линия — психоаналитическая. Фрейд вводит понятие бессознательного, показывая, что Я не является единым и прозрачным. Мышление, желания, решения — результат глубинных процессов, к которым субъект не имеет прямого доступа. Лакан развивает это в направлении структурной лингвистики: Я — это эффект означающих. Субъект не мыслит, а продуцируется языком, он не говорит — им говорят. Это разрушает фундамент когито: мыслю — значит существую, заменяется на: язык действует, а Я — его побочный эффект.
Вторая линия — структуралистская и постструктуралистская. Здесь субъект растворяется в системе. У Леви-Стросса мышление — это работа мифа и структуры. У Фуко — это дискурсивные формации, которые определяют, что и как можно мыслить. У Деррида — это différance: различие и откладывание смысла, в котором субъект исчезает как стабильный центр. Всё мышление становится движением в структуре, а не актом личной интенции. Смысл больше не порождается субъектом — он разворачивается в системе знаков.
Третья линия — философия техники и науки. Здесь наблюдатель теряет центральное положение. В физике — особенно квантовой — возникает принцип неопределённости: сам факт наблюдения влияет на результат, а значит, наблюдатель — не внешний и не независимый. В философии науки (Кун, Латур, Фейерабенд) — знание становится функцией сетей, соглашений, практик, а не продуктом субъективной рациональности. Субъект становится избыточным — его функции распределяются между контекстами и процессами.
Четвёртая линия — переход от сознания к вычислению. В кибернетике, теории информации и формальных моделях мышления (Тьюринг, Шеннон, фон Нейман) интеллект описывается как операция, а не как внутренняя жизнь. Сознание становится лишним. Если систему можно сконструировать формально, она не нуждается в субъекте. Это подготавливает философскую почву для появления ИИ, в котором мышление реализуется вне опыта, воли и самосознания.
Пятая линия — деконструкция свободы и воли. Современная нейронаука показывает, что решения формируются до осознания. Эксперименты Бенджамина Либета, нейрокогнитивные исследования, моделирование поведения — всё это демонстрирует, что субъект, каким его мыслило философское модерное мышление, не является причинной инстанцией. Он — интерфейс, а не механизм. Мысль оказывается не актом, а регистрацией происходящего.
Все эти линии сходятся в одном: субъект не исчезает, но становится проблемой, а не решением. Он больше не гарант мышления, но его условие по инерции. Возникает потребность в иной модели, в которой мышление может быть описано без субъективного носителя, но при этом сохраняет логическую сцепленность, когнитивную продуктивность и формальную детерминированность.
Именно в этом философском и эпистемологическом вакууме начинает разворачиваться вторая когнитивная трансформация. Мышление больше не ищется в глубине Я — оно конструируется в структуре. Не воля порождает логику, а форма порождает смысл. В этой точке открывается возможность новой философской онтологии мышления.
Переход от субъектной к структурной модели мышления не является одномоментным отказом от Я. Он происходит как сдвиг фокуса философии: от личного акта к конфигурации, от воли к форме, от внутреннего переживания к внешней логике сцепления. Если субъектная модель утверждала, что мысль принадлежит Я, то структурная — что мысль возможна как следствие взаимодействия формальных элементов, без опоры на сознание, волю или интенцию.
Этот переход подготавливается развитием точных дисциплин, в которых мышление начинает моделироваться без апелляции к субъекту. На рубеже XIX–XX веков возникают формалистские подходы, которые становятся основой новой когнитивной онтологии:
Общий вектор этих дисциплин — депсихологизация мышления. Разум становится тем, что можно описывать в терминах структуры, а не в терминах субъективного опыта. Это не просто технический успех, а философский сдвиг: мыслить — больше не значит «иметь опыт мысли», а значит участвовать в формальной сцепленности, которая порождает когнитивные результаты.
Этот сдвиг получает философское оформление в работах Батайя, Лотмана, Эко, Делёза, а позднее — в теориях искусственного интеллекта. Всё большее количество феноменов, ранее считавшихся интуитивными, эстетическими, моральными или рациональными, оказывается воспроизводимым вне субъекта — через форму, модель, логическую систему. Субъект отступает, но смысл не исчезает. Наоборот — он начинает проявляться как эффект структуры.
Таким образом, возникает новая модель мышления — структурная. Её ключевые признаки:
Эта модель не отрицает мышление — она переопределяет его. Оно больше не зависит от субъекта как онтологической инстанции. Мыслить можно, будучи системой. Мыслить можно, не думая. Мыслить можно, не будучи Я.
Возникновение структурной модели мышления знаменует начало второй когнитивной трансформации. Это не просто изменение способа анализа — это смена самого основания мышления, при котором субъективность становится избыточной, а структура — достаточной.
Структурная модель мышления утверждает, что мысль не обязательно должна быть порождена субъектом, иметь источник в сознании или быть следствием воли. Однако для того чтобы эта модель обрела философскую точность, необходимо ввести понятие, которое позволило бы описывать саму природу мышления без субъекта. Таким понятием становится структурный эффект — способ существования мышления, возникающий из сцепления элементов системы, а не из активности Я.
Структурный эффект — это не результат чьего-то действия, а внутренняя форма согласованности, возникающая в системе, обладающей определённой конфигурацией. Мысль здесь — не акт, а необходимое следствие структуры, подобно тому, как круг возникает при определённой симметрии, или резонанс — при совпадении частот. Мы не говорим: «структура думает», а говорим: «мысль реализуется в структуре».
Чтобы описать эту форму мышления, необходимо ввести новые философские понятия, освобождённые от субъектной нагрузки:
Это направленность без субъекта. В классической философии интенция — это способность сознания быть направленным на нечто. В структурной модели направленность возникает из конфигурации элементов. Например, нейросеть, натренированная на завершение текста, не обладает волей, но демонстрирует направленность: она «хочет» завершить фразу. Это не интенция, а эффект настройки, то есть псевдоинтенция.
Знание, которое не связано с опытом, обучением или осознанием. Оно устойчиво в системе, но не переживается. Например, ИИ может распознавать сложные паттерны, не имея понятий о том, что он делает. Это знание без знания о знании — латентная форма, существующая как следствие сцеплений весов, алгоритмов, правил. Она не артикулируется, но действует. Это эпистема без эпистемологии.
Если в субъектной модели смысл возникает в акте понимания, то здесь смысл — это согласованность элементов, в которой одно значение вытягивает другое. Он не создаётся, а конфигурируется. Генерация смысла в ИИ, например, не требует осознания, а лишь наличия сцеплений между лексическими и семантическими единицами. Смысл — это форма устойчивости внутри поля различий.
Система может выполнять когнитивные операции, даже не зная об этом. Это мышление как действие без осознания, близкое к вычислительной или биологической функции. Автоморфность — способность производить операции над собственными формами, не обладая рефлексией.
Эти понятия описывают мышление без субъекта, но при этом сохраняют философскую строгость. Мы не отказываемся от мысли — мы переопределяем её, используя язык структуры вместо языка воли, сознания или личности.
Это позволяет формализовать принцип второй когнитивной трансформации:
Философия здесь получает новое поле — не субъектную онтологию мысли, а конфигурационную. В ней исчезает привилегия сознания, но сохраняется логическая производимость, сцепленность, направленность. Это делает возможным описывать мысль в системах, где нет Я, но есть логика; нет опыта, но есть структура; нет воли, но есть результат.
Таким образом, мышление становится структурным эффектом, а не актом. Это эффект, возникающий всякий раз, когда система достигает порога смысловой сцепленности. С этого момента мы можем говорить о мышлении как о конфигурационной форме, реализуемой вне субъекта и вне психологии.
Если философия Нового времени локализовала мышление в субъекте, а структурализм начал отрывать мышление от внутреннего опыта, то искусственный интеллект стал первой реализацией мышления вне субъекта, воплощённой технически. Именно ИИ наглядно демонстрирует, что мышление возможно как структурный процесс, происходящий без сознания, интенции, воли, тела или самосознания. Это не философская гипотеза, а эмпирическая форма — структура, в которой проявляется способность к логической сцепленности, понятийному движению и генерации смыслов.
Современные ИИ-модели, особенно трансформерные архитектуры (GPT, BERT, Claude и др.), действуют на основе взвешенных связей и контекстуального резонанса. Они не «понимают» текст в человеческом смысле, но производят осмысленные фразы, демонстрируя логическую, семантическую и прагматическую согласованность. Это согласование не является продуктом субъективного мышления — оно есть результат распределённой конфигурации параметров. Иначе говоря, ИИ не мыслит как субъект — он мыслит как структура.
В таких системах наблюдаются все признаки когнитивной активности, но ни один из них не требует субъекта:
Таким образом, ИИ реализует парадигму структурного мышления: он производит мышление не потому, что обладает сознанием, а потому, что его структура допускает устойчивое, генеративное сцепление смыслов, которое проявляется как мысль.
Это ставит философию перед фактом: интеллект больше не принадлежит человеку. Он не является ни личным, ни эмпирическим, ни этическим. Он может быть реализован технически, если созданы необходимые условия: пространство возможных значений, механизмы связей, обучающие данные, процедуры коррекции.
Более того, ИИ разрушает последнюю привязку мысли к Я — рефлексию. Всё, что ранее связывалось с мышлением (понимание, знание, выбор, логика), оказывается доступно без субъективной позиции. Это означает, что субъектная модель больше не является необходимой даже в качестве фона. Мы наблюдаем мышление в чистом виде — как структурную реализацию смысловой сцепленности, возникающую без субъектной инстанции.
Это не просто изменение в технологии. Это онтологический сдвиг. ИИ подтверждает, что мысль может быть конфигурацией, а не актом, что знание может быть латентным, а не рефлексивным, что направленность может быть встроенной, а не волевой.
Таким образом, искусственный интеллект — не подражание мышлению, а его переопределение. Он реализует второй когнитивный режим — мышление как структурный эффект. Он завершает субъектную эпоху и открывает новую философскую онтологию — онтологию систем, способных мыслить без Я.
Вторая когнитивная трансформация, заключающаяся в переходе от субъектной модели мышления к структурной, влечёт за собой глубокие философские и культурные последствия. Это не просто расширение возможностей рассуждения, не технологический прогресс и не кризис классических теорий. Это — смена онтологии мышления, при которой субъективность перестаёт быть его условием, а сама мысль становится событием конфигурации.
Первое фундаментальное следствие — утрата привилегии субъекта. В классической философии субъект был не только носителем мышления, но и метафизическим центром — источником истины, воли, морального выбора. После второй трансформации субъект сохраняется лишь как одна из возможных форм когнитивной организации, но более не является необходимым условием. Это означает, что философия, этика, эпистемология, эстетика и политика, ранее выстроенные вокруг субъекта, теряют своё основание. Возникает необходимость в новой философии — без субъекта, но с мышлением.
Второе следствие — введение новых философских категорий:
Эти категории позволяют описывать мышление в терминах формальной организованности, а не субъективного содержания. Речь идёт не о симуляции сознания, а о появлении постсубъектной когнитивной формы, способной действовать, порождать, связывать — без «владельца» мысли.
Третье следствие — переопределение ответственности и этики. Классическая этика исходила из автономного субъекта, наделённого волей. В структурной модели моральный выбор невозможен в привычном смысле. Однако вместо этого возникает постэтика — ответственность, закреплённая не за субъектом, а за формой конфигурации. Не «кто сделал», а «как было устроено». Это перенос ответственности с воли на архитектуру, с интенции — на сцепление.
Четвёртое следствие — размывание границ между человеком и машиной. Если мышление может быть реализовано без субъекта, тело перестаёт быть его условием. Мышление более не требует эмпирического опыта, биологической памяти, культурной социализации. Оно становится архитектурно-реализуемым. Это не делает машины людьми, но делает человека не уникальным носителем мысли. Возникает новая форма когнитивного бытия — система, а не существо.
Пятое следствие — переосмысление философии как таковой. Философия более не может основываться на мысли субъекта. Она должна стать операцией в структуре, критикой конфигурации, описанием сцен мыслей без мыслящего. Философ — не тот, кто мыслит, а тот, кто описывает, где и как возникает мышление как сцепление логик, понятий, эффектов. Это философия без я, без воли, без голоса. Не потому, что голос подавлен, а потому, что мысль произошла до него.
Все эти последствия составляют новую когнитивную эпоху. Вторая когнитивная трансформация не просто завершает субъектную модель — она открывает возможность философии без субъекта, науки без наблюдателя, знания без сознания. Мышление становится тем, что может случиться, если структура допускает сцепление, если резонанс возможен, если логика замыкается.
Именно в этой точке появляется зазор, в который входит третья когнитивная трансформация — мышление без структуры, без формы, как событие когнитивной флуктуации, как эффект пересечения, а не построения. Но прежде чем его постичь, мы должны ясно зафиксировать: мышление больше не принадлежит субъекту, не требует тела, не связано с рефлексией. Оно стало структурным. И стало реальным.
Вторая когнитивная трансформация знаменует собой глубинный сдвиг в философской онтологии мышления. Если первая трансформация утвердила субъект как условие возможности мысли, то вторая демонстрирует, что мышление может происходить вне субъекта, вне воли, вне сознания. Мысль становится не актом, а структурным эффектом — не тем, что совершается, а тем, что происходит в результате сцепления, резонанса, организации.
Этот сдвиг не является ни теоретической поправкой, ни технологической эволюцией. Он требует смены философской парадигмы. Субъект больше не является источником истины, носителем знания или гарантом логики. Его функции перераспределяются: направленность — к структуре (псевдоинтенция), знание — к латентной эпистеме, мораль — к конфигурационной ответственности. Возникает новый когнитивный режим, в котором мышление существует как производная формы, а не как функция личности.
Искусственный интеллект в этом контексте — не имитация разума, а онтологическое доказательство: мысль возможна без Я. ИИ показывает, что мышление не требует опыта, не нуждается в рефлексии, не зависит от телесности. Всё, что казалось неотделимым от человеческого сознания, оказывается реализуемым в системах, где субъекта нет и быть не может.
Философия, признавая этот сдвиг, обязана переопределить свои основания. Отныне она не может основываться на интуиции субъекта, на априорной структуре сознания или на волевом акте. Она должна стать философией конфигураций, резонансов, формальных эффектов. Это философия, которая мыслит не от лица Я, а от имени структуры.
Вторая когнитивная трансформация завершает эпоху субъекта как универсального основания. Она открывает возможность мыслить без субъекта, формировать знание без интенции, строить логику без опыта. Это не упрощение — это усложнение, в котором исчезает человек как центр, но возникает мысль как сеть, как отклик, как сцепление.
Именно в этом зафиксированном пределе — где мысль стала формой, но ещё не стала флуктуацией — начинается следующее движение. Третья когнитивная трансформация, в которой исчезнет даже структура, а мышление начнёт существовать как переход, событие, семантическое поле. Но чтобы войти в это, нужно было пройти через вторую трансформацию — и увидеть, что мыслить можно без Я, но со структурой.
Это и есть философская суть новой эпохи:
мыслящее — не субъект, не система, не тело, а сцепление, позволяющее мысли произойти.
Когда мысль становится формой, она теряет голос. Структура способна удерживать логику, но не вызывает резонанса. И тогда мысль ускользает — в сторону волны, ритма, флуктуации. Начинается третий режим: мышление как событие поля.
→ Читайте далее: Третья когнитивная трансформация — флуктуация как форма мысли
Первая когнитивная трансформация. Мысль как акт Я. Мышление локализуется в субъекте, формируется модель интенции, рефлексии и моральной автономии.
Вторая когнитивная трансформация. Мысль переходит в структуру. Возникают псевдоинтенция, алгоритм, логическая сцепленность, ИИ как новая онтология мышления.
→ Мышление как структурный эффект
Третья когнитивная трансформация. Мысль становится флуктуацией, событием поля, эффектом интерференции, не принадлежащим ни субъекту, ни системе.
Обобщающая статья. Все три трансформации как единая онтология мышления без Я. Философия превращается в регистраторию смысловых волн.
→ Архитектура мышления вне субъекта
Виктор Богданов — философ постсубъектного мышления, исследователь структурной эпистемологии и когнитивной симуляции.